<--- Келья Жанны

Медленными, не торопливыми шагами, она шла по широким коридорам, то и дело осматриваясь по сторонам. Тщательно выбеленные, ровные стены, ровно до середины. А чуть выше, золотистой, зелёной и оранжевой краской начиналось изображение Иисуса Христа, облаков, и ангелов.  Святые здесь были повсюду – фрески, стены, иконы. Даже на некоторых столовых приборах виднелось  их изображение, пусть и потёртое.
Пусть, она жила в этом месте достаточно приличное время, но всё равно, никак не могла привыкнуть. Не сказать, что ей не нравилось это место – оно было прекрасно. Но… здесь было так пусто.

… Когда он была совсем девочкой, то много путешествовала с Марко и Люциусом. В местах, где они останавливались на ночлег, всегда было тепло, уютно, и вкусно кормили. Может, это странно, но она до сих пор помнила вкус того бульона, который им подали в её родном городе.  Он оставлял внутри какую-то теплоту, которая расплывалась по всему телу. Словно местный повар готовил этот суп с любовью, отдавая ему частичку себя, что бы посетители были счастливы. Жаль, что тогда она не спросила у Марко, так ли это. Возможно, тот человек мог бы пойти тогда с ними – ведь она видела в нём хорошего человека.
Путешествия, новые страны, шумные города. Она росла, и всё чаще передвигалась не самостоятельно, а при помощи Марко. Ведь именно он катил её Нюрнбергскую деву, в которой она проводила множество дней добровольного заключения. Но даже тогда, лишь в компании Марко и Люциуса она не чувствовала себя одинокой.
А когда её организация стала разрастаться? Стоило ли упоминать, как она была счастлива? Правда, сейчас она смутно понимает, чему радовалась больше – тому, что в её рядах есть люди, которые тянуться к ней, как в лучу света, или тому, что все они рано или поздно станут друзьями.
Турнир… даже пытая себя водой и находясь за пределами корабля, Жанна знала, что рядом всегда её Ангелы. Верила, что они дружны, и что время никогда не сможет разбить эти крепкие узы…

Цокот шагов на пару минут стих – девочка остановилась перед самым входом в трапезную. Лишь побывав однажды у Йо Асакуры, и сидя в большой компании, она на самом деле поняла, что такое дружба и семья.  Это когда все вместе, как они, собираются за большим столом. Когда звучат забавные реплики, когда некоторые члены этой большой семьи не всерьёз ссорятся, но тут же мирятся. Когда на пару минут застолье превращается в балаган. Всё это казалось Жанне идеальной картиной, на которой должна быть непременно отображена её организация. Но… отчего же она не выходила из Нюрнбергской девы чуть чаще, и не собирала всех вместе? Ведь было столько возможностей, и столько времени…
«Я всё потеряла зря. Всё в пустую» - с тоской подумала девочка, делая шаг вперёд, и поворачивая ручку двери.
Та, со скрипом отворилась, открывая взору малышки длинную комнату с большим столом и рядами стульев. Тихо. Пусто. Одиноко. Она знала, что здесь будет именно так.  Да и откуда здесь взяться кому-то? Все её ангелы разлетелись кто куда, и лишь что-то невероятное могло собрать их снова вместе. По крайней мере, Жанна в это верила.
«Когда-нибудь…» -  малиновые глаза девочки обратили взор на стул, в центре длинного стола – «мы снова все соберёмся вместе. И всё будет по другому. Я обещаю Вам…» - худенькая ручка, коснулись прохладной деревянной поверхности, и стёрла с её невидимую пыль – «… мои Ангелы».
Всё с тем же нарастающим чувством разочарования и одиночества, девочка прошла в соседнюю дверь. Она была слишком мала, что бы готовить. Спасибо Марко, который всегда был рядом с ней, заботился, и даже готовил. Правда сегодня, она не видела его уже целый день…
«Может, он решил найти себе работу? Он часто говорил об этом».
Поднявшись на носочки, Жанна сняла со столешницы пузатую и ещё тёплую кастрюльку, внутри которой была обнаружена каша.  Тепло улыбнувшись крупе, и мысленно благодаря юношу за заботу, девочка прошла с посудой к столу. Не без труда водрузив свою ношу на поверхность, девочка села за стол, и наложив себе каши, принялась не торопливо есть.
Мысли её были далеко, и о чём-то неопределённом.  Тоска, одиночество, меланхолия. Вновь возвращался страх за недавно увиденный сон. А ещё, чувство нарастающего беспокойства, которое, пожалуй, тревожило немного сильнее.
«Что-то должно произойти» - внезапно для себя решила девочка, ловя себя на том, что в тарелке  кашей чертит символику Х-I.